Творческий механизм Театра Наций запущен в этом сезоне на полную мощность. Премьеры выпускают российские и приглашенные режиссеры: прославленные, знаменитые, скандальные, начинающие, те, о ком говорят и пишут, – очень разные по стилю и почерку. Про “Гамлет/Коллаж” с Евгением Мироновым в постановке Робера Лепажа слышали даже равнодушные к театру люди, как и про “Жанну” с Ингеборгой Дапкунайте, как и про надвигающуюся премьеру “Гаргантюа и Пантагрюэля” в постановке Константина Богомолова.

Совсем недавно зритель, покидавший в антракте премьеру одного из самых маститых петербургских режиссеров, с недоумением сказал мне: “Вы приехали специально из Москвы? Зачем? – У Вас же есть Театр Наций!”
Креатив и витальность в Театре Наций и впрямь не желают входить в рамки: заключаются новые интригующие контракты на постановки, придумываются амбициозные проекты. Так, заметным московским событием стал трехдневный спецпроект театра, посвященный юбилею Уильяма Шекспира – “Шекспир. Лабиринт” – путешествие по театру. Трехдневный – поскольку на дату рождения Шекспира претендует не только 23-е, но 21 и 22 апреля.

Вряд ли это действо, рожденное совместными усилиями куратора проекта режиссера Филиппа Григорьяна, драматурга Ольги Федяниной, художника Гали Солодовниковой и еще целой команды режиссеров и художников, можно назвать полноценным спектаклем. Но это и к лучшему – Театр Наций продемонстрировал совсем не банальный подход к празднованию 450-летия мирового суперклассика.

Оммаж Шекспиру выглядит мозаично, фрагменты юбилейного полотна создавали режиссеры Филипп Григорьян, Юрий Квятковский, Дмитрий Волкострелов, Тимофей Кулябин, Вячеслав Игнатов и Алексей Жеребцов. Их краткие сочинения рассредоточились по всему пространству театра, в том числе и по закулисью – сцена, карманы сцены, зрительские буфет, гардероб и фойе, верхний ярус театрального зала и т.д. В роли почтенного юбиляра дебютировал на актерской стезе осветитель Театра Наций Никита Федун, представший сначала в роли диджея, а затем – бессловесного созерцателя, словно сошедшего с портрета: Шекспир за письменным столом в окружении бумаг, свечей, чернильниц и гусиных перьев наблюдает вакханалию пробегающих мимо “экскурсионных групп”.

Полуторачасовое погружение в шекспировские миры начиналось для зрителей с Малой сцены. Московский музей современного искусства представил интерактивную экспозицию – четыре инсталляции современных художников. Здесь для пришедшей заранее пуб-лики было раздолье – рекомендовалось “нанизать себя на шпагу”, пострелять из “крепчайшего лука Купидона” по кочанам в париках, посмаковать запахи шекспировских персонажей, умыться кровью и продегустировать яды. Однако в час назначенный дурачества обрывались, и Вергилии от театра с помощью табличек с командами призывали несколько десятков зрителей собраться вместе, надеть наушники и следовать по узким коридорам и лестницам, отдавая себя во власть шекспировской паутины.

В непрерывном движении, под аккомпанемент интеллигентных голосов актеров Виктора Вержбицкого и Сергея Чонишвили, читающих текст о Шекспире – элегантно скомпонованные факты и предположения, аудиогид высшего класса, – приходилось рассматривать остроумную экспозицию “От рождения к вечности” Гали Солодовниковой. У некоторых экспонатов хотелось задержаться, попытаться запомнить, сколько, скажем, перьев или чернил по версии создателей выставки извел за свою жизнь Шекспир, сколько сонетов посвящено брюнетке, а сколько блондину, успеть улыбнуться, но условия игры требовали симультанного и стремительного восприятия информации, запрещали непредусмотренные остановки на маршруте.
Запланированных же станций назначения было около десятка. Нам представили, в карикатурной подаче Liquid Theatre, речь Ивана Сергеевича Тургенева к 300-летию Шекспира (секьюрити сдерживали натиск бушующей толпы). Под руководством режиссера Филиппа Григорьяна разыграли фрагмент из оперы Амбруаза Тома “Офелия” – тоже не без стеба. В эпизоде “Редколлегия” (режиссер Юрий Квятковский) требовалось надеть шекспировские маски и выступить коллективным анонимным Шекспиром, дабы срочно сочинить пьесу, информация о находке которой уже прошла по телеканалу “Дождь”. Шекспировские клоны оказались не на высоте, повороты сюжета предлагались банальнейшие, так что Шекспир заворочался в своем стеклянном гробу с полным на то основанием.

Далее следовала инсталляция Дмитрия Волкострелова “Фортинбрас”: на небольшом белом экране высвечивалось и туманилось имя норвежского принца, словно захлестываемое невидимой волной (“Все спокойно в царстве датском, / Равномерен моря шум”), а голос Валерия Галендеева читал в наушниках одноименное стихотворение Варлама Шаламова, прекрасное, но слишком, пожалуй, длинное для такой акции.

Кровь стала главным выразительным средством фрагментов из “Тита Андроника” (режиссер Вячеслав Игнатов) и “Макбета” (эпизод, выбранный Тимофеем Кулябиным, назывался “Леди Макбет”). Приведенные в буфет зрители пили томатный сок, как кровь, и ели пирожки, похоже, с человечинкой, а в пространстве гардероба наблюдали за вечной мукой Леди Макбет в исполнении Елены Морозовой, спеленутой, как в смирительную рубашку, торжественным платьем и пытающейся отмыть свои отрубленные руки: сжимая зубами, одну за другой, она доносит их до высокой раковины, пальцами ноги открывает тугой кран и едва ли не языком пытается стереть с них кровь Дункана и всех последовавших за ним. Впереди у нее, кажется, вечность.
Компания “Диалог Данс” показала в зрительском фойе хореографический номер на темы “Гамлета” (хореография Ивана Естегнеева и Евгения Кулагина, они же исполнители), а завершилось все монологом старинной люстры Театра Корша, голосом Лии Ахеджаковой вещавшей о спектаклях, на которых при открытии занавеса она меркла и благоговейно созерцала их вместе с публикой из полутьмы. Особенная ее нежность выпала на долю “Бури” 1901 года в постановке Николая Синельникова. Люстра мурлыкала про Просперо и Калибана и подмигивала нам, заманивая в театр снова.
Юбилейный лабиринт, возникший из замысла художественного руководителя Театра Наций Евгения Миронова и его заместителя Романа Должанского, на три дня (по несколько “променадов” в день) опутал созидательным безумием солидные театральные пространства.