В Театре наций вышел спектакль «Иранская конференция» по пьесе Ивана Вырыпаева. Что можно посмотреть на сценах Москвы в мае 2019 года

«Легко не будет», — предупредил публику режиссер Виктор Рыжаков перед началом спектакля. Он убежден: театр — это кафедра, куда приходят услышать дыхание правды. И после задаться вопросом: люди, что же с нами происходит? Театр ХХI века — про то, что болит, а не для удовольствия и развлечения. Зрители хотят найти смыслы и услышать ответ на то, что их волнует.

В постановке «Иранская конференция» 2019 заняты: Евгений Миронов, Игорь Верник, Чулпан Хаматова, Авангард Леонтьев, Юрий Стоянов, Ингеборга Дапкунайте, Игорь Золотовицкий, Виталий Кищенко, Ксения Раппопорт, Станислав Любшин, Вениамин Смехов. Если бы не столь яркая команда исполнителей, осмелюсь предположить, зрительный зал опустел бы минут через двадцать.

Место действия — научный симпозиум в Копенгагене. К микрофону выходят по очереди востоковед, теолог, политолог, военный журналист, супруга премьер-министра, писатель, священник, знаменитый дирижер и иранская поэтесса (их исполняют названные выше артисты) и обсуждают в формате доклада и прений наболевшую «иранскую проблему». Модератора играет Андрей Фомин. Девять докладов (монологов или проповедей — кому как нравится). Каждый — по 10 — 15 минут. После этого артист садится на свое место на сцене.

Евгений Миронов играет католического священника отца Августина, который не разрешил в своей церкви выступить в поддержку русской группы Pussy Riot. А еще он вернулся из Сирии, где проповедовал перед президентом Башаром Асадом.

Но при чем здесь московские зрители? — спросите вы. Ближний Восток — огнедышащий вулкан. И проблемы там глобальные: нарушение прав и свобод, пытки и казни, военные конфликты, беженцы… От региональных проблем наши герои переходят к вечным темам: о смысле жизни, Боге, свободе, гуманизме и любви. Что важнее — гуманистический рационализм или религиозный традиционализм? И где заканчивается толерантность?

Почти у каждого докладчика есть свой скелет в шкафу и незаживающая рана на сердце. Кого-то изнасиловали, у кого-то на глазах погибла мать, иранскую поэтессу приговорили к смертной казни. Они говорят о личном и сокровенном, пытаясь вовлечь зрителей. При этом у каждого свой взгляд на мир, который — о чудо! — не противоречит представлениям другого. Публика мысленно соглашается с докладчиками. И даже смотрит до конца этот интеллектуальный спектакль-манифест.