Джейс Нобо, режиссер из ЮАР, поставил в Театре Наций спектакль по материалу шведского драматурга — получилась вненациональная и в некотором смысле всевременная любовная история полярных по духу и происхождению людей. Вроде, знакомая всем «Жюли», но…

Повествование о том, как во взрослой жизни проявляется детская травма, здесь кричит за всех недолюбленных когда-то детей, всех тех, кто рос без здоровой привязанности и вне здоровой семьи, тех, кто так и не научился любить. Покорять, подавлять, доминировать — или подчиняться, проигрывать, прогибаться —да, но не любить. В эту странную игру псевдогосподства с неясными перспективами оказываются втянутыми и Жюли (Ольга Лерман), и Жан (Александр Новин), и Кристина (Серафима Гощанская).

Довольно неожиданным оказался явный режиссерский акцент на переосмыслении героев и нравственных категорий ввиду современного отношения к женщине. За примерно полтора часа спектакля происходит временной скачок в полтора столетия: вот только что главной заботой были тогдашние социальное неравенство и гордыня, но внезапно уже слышны и отголоски современных избегающих привязанностей, буллинга, харрасмента и абьюза!

Но еще до явного появления в игровом пространстве кого бы то ни было глаз цепляется за боль пустоты, заброшенности и разрухи старинного замка с акцентными смысловыми гобеленами (почитайте на досуге про Иванову ночь, «Праздник сокольничества» и цикл картин «Дама с единорогом» — и поблагодарите мысленно художника-постановщика Анастасию Юдину за такой мощный культурологический экскурс и привязку к морали первоисточника). Затем занозой в сердце станут сапоги отсутствующего прямо здесь, но тем не менее постоянного подразумевающегося в шаговой доступности графа. Позже поймает арканом нерв единого организма из шести артистов ансамбля (хореограф Лулу Млангени), которые неотрывно наблюдают за всем и всеми, «озвучивая» недосказанное и не высказанное.

Собственно, переиграть эти социальные поглаживания наоборот удалось только самой Ольге Лерман — манкой, сломленной, потерянной, ищущей любви и твердой руки. По мере продвижения по отведенному временному отрезку её Жюли меняет костюмы как дань не столько уместности ситуации, сколько метаний в её душе. Она проигрывает, не желая покоряться ближайшему к ней случайному мужчине и… обществу — серой безликой массе с рядовыми и пустыми на поверку жаками и кристинами. Только победителей здесь нет.

Есть только тьма и надежда на свет (художник Константин Бинкин) — трагедии случаются там, где никто никого не слышит.