В Ленинских Горках прошла режиссерская лаборатория, в рамках которой всего за пять дней Молодежный экспериментальный театр из города Химки и Театр драмы им. Чехова из города Серов Свердловской области должны были представить эскизы трех спектаклей. А зрителям в ходе голосования предстояло решить: «продолжать ли работу», «оставить как есть», либо «забыть, как страшный сон».
Обычно лаборатории, проводимые Театром Наций, опираются на современную драматургию. Однако на сей раз задача ставилась несколько иначе.
Арт-директор проекта, театральный критик Олег Лоевский предложил выбрать для постановки произведение любого времени, любой эпохи – лишь бы эскиз получился в жанре антиутопии.
В итоге предпочтения постановщиков распределились следующим образом. Павел Зобнин (Москва) выбрал для своего эскиза «то ли комедию, то ли трагедию» Василия Сигарева «Гупёшка». Кирилл Сбитнев (Москва) поставил «ироническую антиутопию» Юлии Тупикиной «Джульетта выжила», а Дмитрий Егоров (С.-Петербург) обратился к малоизвестному рассказу, написанному в 1918 году одесситом Ефимом Зозулей под названием «Гибель главного города».
«Что играть будете?»
В Ленинских Горках театра нет. Возможно поэтому сотрудники заповедника на протяжении всех дней, что шла лаборатория, едва скрывали свое любопытство:
– Что играть будете? Можно ли посмотреть репетиции? Как вам в наших краях?
Несмотря на то, что посещение ленинских мест уже давно не относится к главному туристическому ритуалу, экскурсионных автобусов здесь все равно немало.
В усадьбе проходят джазовые вечера, тут прекрасный ландшафтный парк и спортивные тропы, ну и, конечно, музейный комплекс, отражающий быт Горок и судьбы его обитателей… А судьбы были, мягко говоря, изломанные: ХХ век не щадил никого. Скажем, хозяйка усадьбы Зинаида Григорьевна Зимина (супруга пайщика МХАТа Саввы Морозова) после смерти Ленина была выдворена из Горок и остаток жизни провела в коммунальной квартире. Новая власть, которую она встретила, в общем-то, дружелюбно, не позволила забрать даже личные вещи и семейные реликвии. Большевики национализировали всё, включая семейные фотографии помещицы, крестильные рубашки и… предметы личной гигиены.
Это всего лишь один из примеров, хотя в усадьбе подобных историй расскажут вам великое множество. Гуманитарная катастрофа, разразившаяся в годы революции и нашедшая продолжение в последующие эпохи, оставила глубокий след буквально во всем. Собственно и жанр антиутопии, изображающей мир во власти негативных тенденций, сформировался на фоне социальных потрясений ХХ века.
Тотальный театр
В первый же день участники лаборатории занялись поиском площадок для будущих эскизов. Дмитрий Егоров выбрал конференц-зал, так называемый красный уголок, увешанный портретами Ленина. В советские годы здесь принимали в пионеры, проводили конференции и вручали награды. Эпоха ушла, а уголок остался.
Кириллу Сбитневу приглянулся просторный холл в Музее Ленина. А Павел Зобнин поставил свой мини-спектакль под открытым небом – в проеме, расположенном в торце здания.
Сотрудники заповедника огорчились, что режиссерам не понадобился уютный камерный зал Музея Ленина, оснащенный, к тому же, современным оборудованием.
Пришлось объяснять, что в условиях лаборатории по современной драматургии вовсе не обязательно ставить эскиз в комфортном пространстве сцены. Напротив, уникальность эксперимента заключается как раз в идее тотального театра, когда артисты и режиссеры могут выйти за рамки привычных подмостков.
Как сообщила «Театралу», куратор театральных проектов Театра Наций Елена Носова, в прежние годы лаборатории по современной драматургии разноплановы и проводились в нетеатральных ландшафтно-музейных пространствах. Например, в Гатчинском дворце, в «Ясной поляне» и на «Остров-граде Свияжске». Площадками для эскизов становились ангары и заводы, причалы и учебные классы…
А уж в Ленинских Горках с их смешанным дворянско-советским колоритом места для режиссерской фантазии было достаточно.
Механический смех
Впрочем, эскиз на историческую тему решился ставить лишь Дмитрий Егоров. В его мини-спектакле по рассказу Ефима Зозули «Гибель главного города» участвовали артисты Серовского театра драмы.
Герои рассказа (руководство поверженного города) собираются в красном уголке, чтобы решить, как действовать дальше. Город ждет наступления врага, но ничего не происходит. Только ночью сияют огненные надписи неприятельских прожекторов, где цитируются стихи «чуждых нам поэтов» и уверения, что жители города не будут обижены. Но вот проходит время, и враг строит огромные трубы, из которых раздается машинный хохот над ошибками и неудачами побежденных. А президент составляет воззвание, где говорится, что небо скоро будет закрыто, потому что победители возводят над городом своим роскошные дома и дороги.
Весь политический абсурд, нашедший отражение в рассказе, Дмитрий Егоров постарался раскрыть сатирическим ключом – как монтаж аттракционов, где одна несуразность сменяется другой. Много типичного (и, как ни странно, злободневного) заключается в малоизвестном рассказе, написанном сто лет назад. Здесь и политические брожения, и выборы, и ответственность перед народом, а главное – противостояние «верхнего» и «нижнего» городов, когда сытость, благополучие и спокойствие одних оплачены моральным и физическим рабством других (фактически в этом и есть суть любой антиутопии).
Дмитрий Егоров хотел показать, что за прошедшее столетие Россия не научилась выносить уроков из собственной истории и что каждую эпоху страна наступает на одни и те же грабли. Об этом свидетельствовал и такой режиссерский ход: действие эскиза начиналось в красном уголке Музея Ленина, а завершалось на исторической аллее – там городское правительство (те самые представители «побежденных») заняло свои постаменты рядом с мраморными, бронзовыми и гипсовыми изваяниями вождя мирового пролетариата. Абсурд повторяется, и в этой своей тематике «Гибель главного города» оказался ближе всего к заявленной теме антиутопий.
Несчастная любовь
Два других эскиза являли собой скорее «лирическую» антиутопию, если такое определение возможно. Никакой политики. Никаких исторических оценок и социально-экономической философии.
В центре внимания режиссеров Павла Зобнина и Кирилла Сбитнева оказалась личная жизнь довольно-таки несчастных людей. В эскизе по фантазийной пьесе «Джульетта выжила» была представлена Россия в 2056 году (то есть через сорок лет). На улице непобедимые вирусы, люди давно не выходят из дому, общаются по скайпу, продукты заказывают в интернет-магазинах, даже свидания и походы по ресторанам тоже устраивают, не покидая своих квартир: мир реальный сменился миром виртуальным. В нем безопаснее. И вряд ли в таких «предлагаемых обстоятельствах» найдется место для простой человеческой любви.
В пьесе описаны поколения отцов и детей. И к чести актеров Молодежного экспериментального театра (его основу составляет выпускной курс Николая Скорика во МГИКе) нужно сказать, что с этой непростой задачей они справились весьма достойно. Интересно было наблюдать, как ровесники сыграют на сцене людей, между которыми – 30 лет разницы. Пусть эскиз отличался некоторыми шероховатостями (за 5 дней поставить полноценный спектакль еще никому не удавалось), в нем есть черта, которая бесценна во все времена – обаяние молодости.
Этим же обаянием был проникнут и мини-спектакль Павла Зобнина «Гупёшка». Вообще произведение Василия Сигарева о судьбе ограниченной деревенской женщины, вышедшей замуж за городского и живущей в изолированной квартире, трудно назвать антиутопией. Скорее – драма об одиночестве, зависимости и ущербности.
Однако сыгранная в торце Ленинского музея, под отрытым небом, она обрела какое-то не вполне традиционное звучание, привычное для театральных залов. Под аккомпанемент гула взлетающих самолетов (рядом аэропорт) и степного ветра эскиз напоминал больше сюрреалистическую картину, в которой жизнь человека выглядела песчинкой во Вселенной. Герои пьесы (муж-подонок, его несчастная бездарная жена и появившийся на горизонте столь же зашуганный любовник) пытаются распутать узел межличностных отношений. Но чем дальше, тем более беспутной кажется их жизнь, сопряженная с абсурдом.
На обсуждении говорилось, что пяти дней, конечно же, мало для полноценной работы. Но как бы то ни было, лаборатория по современной драматургии тем и отличается от работы репертуарного театра, что заставляет творческую группу максимально консолидировать свои силы. Как справедливо заметил Олег Лоевский:
– Ничего кроме стресса и головной боли мы вам не привезли.
Но участников лаборатории это, похоже, не испугало.