2. Назовите спектакль, который вас разочаровал

3. Самая яркая актерская работа сезона

4. Чего вам не хватило в этом сезоне?

Марина Райкина, „Московский комсомолец”

1. „Сон Гафта, пересказанный Виктюком” (театр „Современник”). Явно недооцененное высказывание мастеров старшего поколения, которые поиграли в серьезную игру, как мальчишки. Очень серьезно и очень витально. И еще — „Река Потудань” в Студии театрального искусства Женовача.

2. „Женитьба Фигаро” (МХТ им. Чехова). Как мне кажется, талантливый режиссер Константин Богомолов переоценил свою новую концепцию старой комедии и недооценил коварство Большой сцены Художественного театра, на которой многие радикалы подорвались.

3. Таких несколько. Главных и второго плана. Сергей Сосновский („Старший сын”, Театр п/р О. Табакова), Чулпан Хаматова, Сергей Белоголовцев („До свадьбы заживет”, Театральный центр на Серпуховке), Игорь Вержбицкий („Саранча”, Театр им. Пушкина), актерский квартет из спектакля „Бог резни” (театр „Современник”).

4. Удара молнии, взрыва, уносящего в параллельный мир.

Ольга Егошина, „Новые Известия”

1. Для меня важными в этом сезоне стали два спектакля: „Долгое путешествие в ночь” Льва Додина в МДТ и „Рассказы Шукшина” Алвиса Херманиса в Театре наций. Чулпан Хаматова и Евгений Миронов переиграли в „Рассказах Шукшина” по десятку персонажей, молниеносно и блистательно меняя костюмы, грим, повадки, манеры, возраст, голос. Их дуэт действительно праздник на нашей сцене, давно от праздников отвыкшей.

Татьяна Шестакова, Петр Семак, Сергей Курышев, Игорь Иванов сумели действительно прожить самый длинный день несчастной семьи Тайронов, прожить во всех его изгибах и поворотах. Главная тема пьесы — тема человека на рандеву с судьбой — передается здесь от актера к актеру со свободой джазовой импровизации. Все четверо додинских премьеров играют здесь с той свободой и отдачей, когда между актером и ролью иголочки не просунешь.

Разные по задачам и масштабам, эти два спектакля, тем не менее, сходятся в одном — оба показывают, что настоящий театр начинается с поисков автора и только в этом поиске и режиссер, и его актеры обретают свободу.

2. Спектаклям, с которых уходишь с твердым ощущением Конца — не света, но профессии, — несть числа. Количество „спектаклей”, которые числятся по ведомству искусства и культуры по чистому недоразумению, растет из сезона в сезон. Прекрасное оправдание, что „у меня плохо, а через дорогу вообще кошмар”, взято на вооружение и игра на понижение в полном разгаре. И остается только радоваться, что наше замусоренное бездарными, амбициозными, плодовитыми деятелями театральное пространство еще способно производить что-то живое.

3. К актерским работам, перечисленным в пункте первом, еще надо добавить прекрасную роль Полины Кутеповой в „Улиссе” Евгения Каменьковича и очень интересную работу молодой Янины Лакобы, сыгравшей юродивую Ксению в спектакле „Ксения. История любви” Валерия Фокина в Александринке.

4. Мне кажется, что в любом сезоне — даже в те, легендарные времена, когда бок о бок великие творили историю, — постоянным зрителям все равно не хватало в театре талантов, ума, смелости, наконец, „новых форм” и новых имен. И поэтому всякий раз, вопреки опыту и рассудку, надеешься, что следующий сезон будет лучше.

Павел Руднев, Центр им. Вс. Мейерхольда

1. Из нескольких вариантов назову все-таки „Троила и Крессиду” Римаса Туминаса в Театре им. Вахтангова. Во-первых, потому, что Туминас и преданные ему артисты выиграли трудную битву с Министерством культуры и театром, разрушенным актерскими кланами. Но и не только за это. В то время, когда зритель хочет смотреть, а большие репертуарные театры хотят выпускать элементарные, незатейливые спектакли, Римас Туминас убедительно ставит многотрудную, неочевидную пьесу и насыщает ее современными смыслами.

2. „Бог резни” Сергея Пускепалиса в театре „Современник”. Полная противоположность пункту № 1. Попроще, потупее, поэлитнее. Смешим любыми средствами. Только бы зритель не задумался, только бы не засомневался, только бы не заскучал, только бы не загрустил. Туалетный юмор, шутки про мертвых хомячков, искрометная комедия, премьера как светское событие с порядком поднадоевшими лицами Первого канала.

3. Все большие театры переплюнул дипломный курс Сергея Женовача, который весь сезон показывал крайне интересные выпускные спектакли в РАТИ. На очень крепком, цельном курсе выделяется Игорь Лизенгевич — актер, изумительным образом сочетающий в себе неврастеничность и сарказм, трепетную человечность и зацикленность мономаньяка. Его Алексей Каренин и его Кириллов в „Бесах”, наверное, лучшее, что предложил московский сезон. Не менее были интересны Евгений Редько в „Портрете” (Российский молодежный театр, реж. Алексей Бородин) и Сергей Сосновский в роли Сарафанова („Старший сын”, реж. Константин Богомолов, Театр п/р О. Табакова).

4. Интенсивности сезона. Событийный ряд, если убрать гастроли и фестивали, скуден, уныл, прерывист. Большие репертуарные театры большей частью пребывают в обмороке. Как обычно, не хватало молодой режиссуры, дебютов, авангардных проектов. А в целом бросается в глаза маргинализация столичного театра. Что можно назвать творческими удачами этого московского сезона? Менее всего — спектакли больших репертуарных театров. И более всего — события на крошечных сценах неглавных театров. Иностранцы и студенты делали этот сезон интересным.

Марина Зайонц, „Итоги”

1. Громкое слово „событие” к впечатлениям о нынешнем сезоне совсем не подходит. Чеховский фестиваль, сейчас как раз проходящий, и есть крупное и значимое событие в жизни тех, кто любит театр и занимается им профессионально. Из того, что пока удалось увидеть, выделю „Невидимый цирк” Жан-Батиста Тьере и Виктории Чаплин. Люди выходят из зала улыбаясь. Это ли не счастье? А что касается сугубо наших, московских впечатлений, то говорить можно о хороших, ну, или просто симпатичных спектаклях. Такие, к счастью, были. Во-первых и в-главных — спектакль „Рассказы Шукшина” Алвиса Херманиса в Театре наций, который понравился больше всех других. Опять же потому, что он - бесхитростный и радостный. В нем помимо таланта постановщика, художника и артистов какой-то свет есть, и любовь к людям тоже, по нынешним-то временам, абсолютно старомодная. Из других спектаклей назову сразу два из Студии театрального искусства Сергея Женовача — „Река Потудань” и „Три года”, „Троила и Крессиду” Римаса Туминаса в Театре им. Вахтангова, „Улисса” Евгения Каменьковича в Мастерской П. Фоменко. Это прежде всего умные, содержательные спектакли. „Старший сын” в „Табакерке”, поставленный Константином Богомоловым, очень был симпатичен. Прежде всего тем, что хорошо сыгран актерами. Произвел впечатление спектакль „Жизнь удалась” в Театре.doc, несмотря на обилие мата, обычно раздражающего донельзя.

2. О, таких много, не сразу и вспомнишь. Большая часть увиденного уже который год страшно разочаровывает. Стоит ли выделять какое-то одно название?

3. Евгений Миронов в „Рассказах Шукшина”. Впрочем, в этом спектакле все играют отлично — Чулпан Хаматова, Юлия Свежакова, Павел Акимкин и все остальные актеры. Сергей Сосновский и Юрий Чурсин в „Старшем сыне”. Мария Шашлова в „Реке Потудань” и „Три года”. Евгения Крегжде и Владимир Симонов в „Троиле и Крессиде”. Совсем еще молоденькая Анна Егорова в спектакле „Жизнь удалась”.

4. Событий как раз и не хватило. Свежих идей. Новых режиссерских имен. То есть перемен в нашем, увы, застойном театральном процессе.

Александр Мягченков, программа „Люди и премьеры” (телеканал „Столица”)

1. „Старший сын”, Театр п/р Табакова, режиссер Константин Богомолов. Пронзительная история о любви, одиночестве и мечте. Пьеса Вампилова написана в 1966 году, но ты видишь, чувствуешь — это про сегодня, про тебя, про нас. С легкостью попадаешь в атмосферу спектакля. Тишина дома. Что-то варится на плите. Звук радио. У главного героя четвертинка не просто в шкафчике стоит, а спрятана где-то там наверху, в заначке, и он её всё время достает. Кто-то скажет: мелочь, ерунда, каждый режиссер сможет придумать. Не каждый. В этом спектакле точные детали. И во всём — правда. У каждого актера есть своя тема. Актеры ничего не играют, они органичны, убедительны. Богомолов сегодня один из немногих, кто занимается точным и глубоким разбором пьесы. У него актеры находятся в процессе, играют не результат, а живут в роли.

2. Можно назвать много спектаклей. И в то же время, во всех них при желании можно найти что-то интересное. Дело в другом. Сегодня на театре чаще всего происходят странные игры. Актеры показывают друг перед другом своё мастерство. Да так, что ты не веришь ни единому слову. „Играют”, а не живут. Режиссеры увлечены формой, самолюбованием. Бессмыслицы, выпендрёжи, тошнотворные эксперименты. Напустить пыли, запутать зрителя, конечно, можно. На первые пять минут. Но потом зритель встает и уходит, потому что не понимает. Зритель не терпит лжи. Он не намерен наблюдать за скверной игрой, не намерен смотреть на бессмысленно орущих артистов, не намерен ломать голову — а что же всем этим хотел сказать режиссёр? Он хочет сопереживать и увлекаться. Но, увы… Зрителю сегодня в театре часто спать хочется.

3. Николай Козак, исполнитель роли Виктора Черметова, спектакль „Одноклассники”, театр Армии. Неожиданное открытие сезона. Новое имя. Яркая индивидуальность. Обаяние. Точное попадание в роль. Выходит человек — и ты веришь с первой минуты, что он был в Афгане, он прожил жизнь своего героя, он „в теме”. Его понимаешь. Сопереживаешь. И это самое главное по-прежнему, на мой взгляд, на театре.

4. Хороших спектаклей, за которыми мы ходим в театр. Переживаний, новых мыслей, восторженности от игры актеров.

Алиса Никольская, независимый критик

1. В этом сезоне попадаются отличные образцы режиссерского, авторского театра. „Савва. Ignis sanat” Николая Рощина (творческая группа „А. Р. Т. О” совместно с Щукинским училищем). Невероятно мощное, внешне строго-графичное, по сути гневное, болевое, горькое до слез высказывание. „Трехгрошовая опера” и „Киже” Кирилла Серебренникова (МХТ им Чехова). Первый спектакль — страшный, безысходный, как трубный глас, как меч архангела, о поглощении тленом сознания людей, невозможности спастись, остаться человеком. Второй — абсолютно игровой, смеющийся, и при этом обманчивый, с уймой внутренних секретов. „Времена… года” Ивана Поповски в Театре Елены Камбуровой: идеальное сочетание музыкального наполнения с затейливой формой. „Саломея” Владимира Агеева в театре „Модернъ”: самая известная декадентская пьеса в абсолютно соответствующем стилевом решении. Проекты „Современника” и РАМТа с молодыми режиссерами: наконец-то дело привлечения воспитания нового поколения для ведущих московских коллективов сдвинулось с мертвой точки.

2. „Белая акация” и „Троил и Крессида” в Театре Вахтангова. Первый — яркий пример того, как удачный студенческий спектакль много теряет при переходе на профессиональную сцену. Второй — наглядная, и оттого пугающая демонстрация мировоззрения режиссера. Римас Туминас любит насмешничать и развеивать мифы. Устраивать язвительное глумление над обществом. Что русским, что древнегреческим. Некоторое попадание в этом есть. Но смущает как общая интонация, так и принципиальное отсутствие иного взгляда. „Красное и черное” в РАМТе. Образец режиссерского безразличия. Ощущение, что Юрию Еремину были не близки ни сюжет, ни герои. „Братья Карамазовы” Мариинского театра: совершенно дикий музыкальный материал.

Непонятно, как, а, главное, зачем отталкиваться от него при сочинении спектакля. „Золотомасочный” визит БДТ: оба спектакля, и „Дама с собачкой”, и „Дядюшкин сон” оказались вымороченными и тоскливыми.

3. Два очень ярких ансамблевых спектакля, где актеры выступают единым фронтом, и, хотя каждого видно, сильнее всего воспринимаются именно вместе — все тот же „Савва” Николая Рощина (Кирилл Сбитнев, Иван и Дмитрий Волковы, Алексей Паничев, Александр Поламишев, Виктор Долгий, Мария Кононова, Людмила Харитонова) и „Авария” Александра Галибина в Драматическом театре им. Станиславского (Лера Горин, Юрий Дуванов, Марк Гейхман, Владимир Коренев, Владис Гольк). Евгений Редько в „Портрете” (РАМТ): наконец-то у актера такого уровня появилась моноработа. Инга Оболдина — Ирина в „Парикмахерше” (театр „Практика”): совершенно новая, перламутровая, нежная, романтичная. Александр Арсентьев — Фернандо Крапп в „Письме счастья” (Театр Пушкина): герой, скрывший от себя и окружающих все эмоции и чувства и погибший от разрыва души, превосходно получился у актера. Олеся Железняк — Клара в „Визите дамы” (Ленком): живая, полнокровная, способная любить женщина, отчаянно сожалеющая о трагической развязке своей истории.

4. На первый взгляд, хватило всего. И качественные спектакли были, и освоение разного материала, в том числе новых пьес, потихоньку идет, и интересные дебюты стали появляться. Хочется продвижения вышеупомянутого в количественную сторону. Это что касается московской жизни. А ведь есть еще множество спектаклей из других городов, которые очень любопытно было бы видеть на гастролях в столице. Как в рамках фестивалей, так и вне.

Ксения Ларина, „Театрал”, „Эхо Москвы”

1. Пять спектаклей, которые, на мой взгляд, определили основные тенденции сезона и стали настоящими событиями как театральной, так и общественной жизнью. „Рассказы Шукшина” в Театре наций: латыш Алвис Херманис открыл для целого поколения совсем другого Шукшина — подлинного русского писателя с нежной романтической душой и больной совестью. „Старший сын” в Театре Табакова в постановке Константина Богомолова — пронзительная человеческая история об одиночестве и нереализованности. „Киже” в МХТ: авторское сочинение Кирилла Серебренникова по мотивам повести Юрия Тынянова получилось невероятно актуальным и в высшей степени художественным высказыванием одного из самых интересных и глубоких современных режиссеров. „Пиквикский клуб” в МХТ (реж. Евгений Писарев), который все ругают, приглянулся мне светлой лирической атмосферой, оставляющей столь же светлое, улыбчивое послевкусие. „Жизнь удалась” (пьеса Павла Пряжко) в Театре.doc.(совместно с Центром драматургии и режиссуры Казанцева и Рощина) в постановке Михаила Угарова — беспощадный, убийственный анализ состояния современного российского общества, не предлагающий ни выхода, ни способов лечения.

2. „Женитьба Фигаро” в Театре Табакова (реж. Константин Богомолов), к огромному сожалению. Несмотря на самоотверженную работу Сергея Безрукова (Фигаро) и присутствие на сцене самого Олега Табакова (Граф), спектакль получился тяжеловесным, малоподвижным, лишенным изящества и легкости. Недоумение сезона — „Бедная Лиза” в Театре наций, неудачный эксперимент Аллы Сигаловой, лишний раз подтверждающий, что каждый должен заниматься своим делом: актриса — играть, танцовщик — танцевать.

3. Лучший ансамбль — участники спектакля Театра наций „Рассказы Шукшина” (Евгений Миронов, Чулпан Хаматова, Юлия Свежакова, Юлия Пересильд, Дмитрий Журавлев, Павел Акимкин, Александр Новин, Александр Гришин). Открытия сезона — Сергей Сосновский в роли Сарафанова в „Старшем сыне” (Театр Табакова) и Михаил Пореченков в роли Позднышева („Крейцерова соната” в МХТ). Хорош Сергей Безруков в роли Фигаро („Женитьба Фигаро” Театра Табакова) и в роли Сирано де Бержерака (спектакль группы „Арт Питер”).

4. Сезон получился очень насыщенным и разнообразным. Активно развивается современный актуальный театр, молодые режиссеры и драматурги не боятся экспериментировать с формой, не боятся громких провалов, не боятся зрительского гнева и горячих дискуссий. Отрадно, что побеждает профессионализм, а не щедро оплаченная самодеятельность — антреприза как модное направление потерпела в этом сезоне полный крах. Художественные завоевания омрачились целой чередой околокультурных скандалов — похоже, чиновники и власти проверяли творческое сообщество на прочность. И это — самый неприятный тренд сезона.