Критики и режиссер — об отношениях Роберта Уилсона и российской публики

Сегодня Театр Наций представит главную премьеру сезона — «Сказки Пушкина» в постановке великого Роберта Уилсона. ТеатрAll спросил у трех критиков и одного режиссера, как Уилсона принимали в России 17 лет назад — и как его примут сейчас.

Ма­ри­на Да­вы­до­ва

Кри­тик, арт-ди­рек­тор меж­ду­на­род­ных фе­сти­ва­лей NET и Wiener Festwochen

В 1998 году, когда в Моск­ву, на Че­хов­ский фе­сти­валь впер­вые при­е­хал спек­такль Ро­бер­та Уил­со­на, рос­сий­ский театр еще не был ин­те­гри­ро­ван в ми­ро­вое про­стран­ство так, как се­год­ня. И вот что стран­но — эта изо­ля­ция не была обу­слов­ле­на по­ли­ти­че­ски. Ско­рее это была сила инер­ции. Даже среди спе­ци­а­ли­стов да­ле­ко не все по­ни­ма­ли, кто такой Уил­сон. Неко­то­рые про­сто знали фа­ми­лию, неко­то­рые не слы­ша­ли во­об­ще ни­че­го. Помню, как одна ува­жа­е­мая те­ат­ро­вед­ша спра­ши­ва­ла дру­гую: а вот Уил­сон при­ез­жа­ет, надо ли идти? Че­хов­ский фе­сти­валь был едва ли не един­ствен­ным окном в мир. Это сей­час его про­грам­ма со­сто­ит из вы­со­ко­класс­но­го эн­тер­тей­мен­та, а тогда фе­сти­валь за­ни­мал­ся про­све­ще­ни­ем. Вот толь­ко до Уил­со­на глав­ным укра­ше­ни­ем про­грам­мы были спек­так­ли мэтров — Джор­джо Стре­ле­ра, Пи­те­ра Брука, Пе­те­ра Штай­на — ко­то­рые со­от­вет­ство­ва­ли рос­сий­ско­му пред­став­ле­нию о ка­че­ствен­ном те­ат­ре. А все, что делал Уил­сон, было по­пе­рек наших ожи­да­ний. Его об­ви­ня­ли в хо­лод­но­сти: будто бы в его спек­так­лях неко­му со­пе­ре­жи­вать. Уил­сон дей­стви­тель­но не дает зри­те­лю такой воз­мож­но­сти — ас­со­ци­и­ро­вать себя с пер­со­на­жем, но у него про­сто нет такой за­да­чи. В то время еще не было идеи, что су­ще­ству­ет театр с дру­ги­ми за­ко­на­ми вос­при­я­тия. Кри­ти­ка вла­де­ла толь­ко теми ин­стру­мен­та­ми ана­ли­за, ко­то­рые при­год­ны, ска­жем, для те­ат­ра Ге­ор­гия Тов­сто­но­го­ва, но со­вер­шен­но бес­по­лез­ны в раз­го­во­ре об Уил­соне.

В 2001 году Ро­берт Уил­сон вер­нул­ся в Моск­ву со спек­так­лем «Игра снов» (на фото).

Алена Ка­рась

Кри­тик, пре­по­да­ва­тель ГИТИС

Те­ат­ро­вед­че­ский фа­куль­тет ГИ­ТИ­Са давно знал Ро­бер­та Уил­со­на по ви­део­за­пи­сям и фа­на­тел от него, глав­ным об­ра­зом от его зна­ме­ни­то­го опер­но­го спек­так­ля «Эйн­штейн на пляже». Когда Че­хов­ский фе­сти­валь объ­явил об уча­стии Уил­со­на, по Москве пошел шорох — на по­ка­зах «Пер­се­фо­ны» зал МХТ был набит бит­ком. В то время люди те­ат­ра ощу­ща­ли по­треб­ность в об­нов­ле­нии языка. В Рос­сии уже знали ми­ро­вой те­ат­раль­ный кон­текст — на­при­мер, Пина Бауш с ба­ле­том «Гвоз­ди­ки» была в Москве за 10 лет до Уил­со­на. И все же до «Пер­се­фо­ны» та­ко­го экс­тре­маль­но­го, эс­те­ти­че­ски без­уко­риз­нен­но­го, ме­ди­та­тив­но­го те­ат­ра пуб­ли­ка еще не ви­де­ла. Не могу ска­зать, что зри­те­ли Че­хов­ско­го фе­сти­ва­ля без­ого­во­роч­но при­ня­ли Уил­со­на. Но он ока­зал огром­ное вли­я­ние на целое по­ко­ле­ние рос­сий­ских ре­жис­се­ров, в первую оче­редь — на ви­зу­аль­ный стиль. Вот, на­при­мер, Фи­липп Гри­го­рьян: Уил­сон для него — аб­со­лют­ный гуру.

Пре­мье­ра «Мадам Бат­тер­фляй» вышла в Па­риж­ской опере в 1993 году. С тех пор Уил­сон вос­ста­нав­ли­вал спек­такль несколь­ко раз, в том числе — в Боль­шом те­ат­ре.

Дмит­рий Ре­нан­ский

Кри­тик, за­ме­сти­тель глав­но­го ре­жис­се­ра Новой сцены Алек­сандрин­ско­го те­ат­ра

Уил­сон — не толь­ко один из круп­ней­ших дра­ма­ти­че­ских ре­жис­се­ров, но и весь­ма зна­чи­тель­ная фи­гу­ра на ми­ро­вой опер­ной сцене. Сей­час, в пред­две­рии пре­мье­ры «Ска­зок Пуш­ки­на» в Те­ат­ре Наций, можно услы­шать, что Уил­сон впер­вые ра­бо­та­ет в Рос­сии — од­на­ко в 2005 году он уже вы­пу­стил в Боль­шом те­ат­ре оперу Джа­ко­мо Пуч­чи­ни «Мадам Бат­тер­фляй». Про­сто для дра­ма­ти­че­ских те­ат­ров — как сей­час для Те­ат­ра Наций — он де­ла­ет экс­клю­зив­ные по­ста­нов­ки, а в опере ти­ра­жи­ру­ет несколь­ко спек­так­лей. Иметь один из них в ре­пер­ту­а­ре — зна­чит войти в выс­шую лигу опер­ных домов мира. В на­ча­ле ну­ле­вых ген­ди­рек­тор Ана­то­лий Ик­са­нов, глав­ный ди­ри­жер Алек­сандр Ве­дер­ни­ков и на­чаль­ник от­де­ла пер­спек­тив­но­го пла­ни­ро­ва­ния Вадим Жу­равлев со­би­ра­ли в Боль­шом те­ат­ре луч­ших ре­жис­се­ров: бла­го­да­ря этой ко­ман­де здесь ра­бо­та­ли Грэм Вик, Франц Кон­вич­ный, Дэвид Паунт­ни. Уил­сон был ко­зыр­ным тузом в этой ко­ло­де. То, что Боль­шо­му те­ат­ру уда­лось ре­а­ли­зо­вать этот про­ект, го­во­ри­ло о вы­со­чай­шем ху­до­же­ствен­ном и тех­ни­че­ском уровне ко­ман­ды. Се­год­ня труд­но пред­ста­вить, чтобы Боль­шой или Ма­ри­ин­ский театр, с их ны­неш­ним ру­ко­вод­ством, вы­пу­сти­ли что-то по­доб­ное. Хо­ро­шо, что на это от­ва­жил­ся Театр Наций.

В 2013 году Уил­сон по­ка­зал на мос­ков­ском фе­сти­ва­ле Solo спек­такль «По­след­няя лента Кр­эп­па», в ко­то­ром сам сыг­рал един­ствен­ную роль.

Фи­липп Гри­го­рьян

Ре­жис­сер, ху­дож­ник

У каж­до­го те­ат­раль­но­го го­ро­да дол­жен быть свой Уил­сон. И то, что в Москве вы­хо­дит его ори­ги­наль­ная по­ста­нов­ка — это ка­кая-то куль­ми­на­ция всей те­ат­раль­ной дви­жу­хи по­след­них лет. Театр за­крыт и ра­бо­та­ет на износ два ме­ся­ца. Неве­ро­ят­ные уси­лия, труд огром­но­го ко­ли­че­ства людей, тонны де­ко­ра­ций. На сцене при этом пусто, и если у зри­те­ля нет опре­де­лен­ной оп­ти­ки, то можно и не уви­деть того, на что по­тра­че­ны силы. Я вол­ну­юсь, если чест­но. Два года назад на фе­сти­ва­ле «Соло» Уил­сон играл свой мо­но­спек­такль «По­след­няя лента Кр­эп­па» — и я видел в зале перед собой над­мен­ные и недо­уме­ва­ю­щие об­ко­мов­ские за­тыл­ки. И это се­год­ня! Пред­став­ляю, как это было в конце де­вя­но­стых-на­ча­ле ну­ле­вых, когда его по­ста­нов­ки при­ез­жа­ли на га­стро­ли. При том что это, ко­неч­но, бур­жу­аз­ное и ком­мер­че­ское ис­кус­ство, ко­то­рое долж­но нра­вит­ся. Тра­ди­ци­он­ная чер­ная икра от аван­гар­да. Ко­неч­но, театр Уил­со­на далек от рус­ской пси­хо­ло­ги­че­ской школы, он как бы во­об­ще на дру­гом по­лю­се. Актер су­ще­ству­ет в жест­ком и сухом ри­сун­ке. При этом нель­зя ска­зать, что он не может себя в нем про­явить, на­о­бо­рот — несмот­ря на весь по­ста­но­воч­ный холод, глав­ным блю­дом в этом те­ат­ре ока­зы­ва­ет­ся юмор и теп­ло­та. Это неж­ная и тро­га­тель­ная кло­у­на­да под тол­стым слоем за­ка­лен­но­го мен­то­ло­во­го стек­ла.