В Новом пространстве Театра Наций вышел спектакль Дмитрия Брусникина «До и после» — совместный проект Театра Наций, фестиваля «Территория» и Благотворительного фонда поддержки деятелей искусства «Артист».

Зрителей, пришедших на «До и после», ждет опыт вовлеченности — весь спектакль построен как путешествие по маленьким отсекам — условным комнатам, в каждой из которых помещен кусочек чужой жизни. В начале же всех собравшихся на первом этаже Нового пространства искушают: можно пойти в неизвестность, а можно остаться тут и выпить чаю с домашним пирогом. И большинство рвется наверх, к людям.

Студенты-второкурсники Мастерской Дмитрия Брусникина этих самых людей попытались «отсканировать» и представить в театре достоверности. Опыт знакомства с прототипами — и есть главное приключение спектакля. Герои, с которыми брусникинцы провели четыре месяца кряду, пытаясь «снять» их характер, манеру говорить и психофизику, тоже родом из театра — просто в силу возраста они оказались уже по ту сторону и рампы. Среди пятнадцати подопечных фонда «Артист», героев «До и после», есть артисты московских театров (Армии, Станиславского, Оперетты), работница пошивочного цеха, целых два театроведа, костюмер, помреж и даже директор Большого зала консерватории. Опыт документального театра показывает — трудно работать с «культурными героями», с теми, у кого складная речь, хорошие манеры и секреты спрятаны глубоко внутри. Прибавим исконное театральных лукавство и поймем, что материал для «вербатима» в «До и после» — сложный. С ним и пришлось иметь дело драматургу Михаилу Дурненкову, сохранившему рассыпанную в словах индивидуальность человека.

В каждой из комнат, куда нужно сначала позвонить, а потом уже войти, тебя ждет новая история или ее фрагмент: у кого-то — это история длиной в целую жизнь, с любовью, переездом, гибелью мужа и онкологическим диагнозом, у кого-то — закольцованное, много раз уже воспроизведенное воспоминание о давней любовной связи, у кого-то — сожаление о не сыгранных ролях, но ничего личного, у кого-то — почти маньяческие признания о технике знакомства с женщинами; кто-то же и вовсе гостеприимно встречает посетителей и только вскользь рассказывает о жизни в театре, даря взамен опыта — радость сиюминутного узнавания человека. Набившись в маленькую комнату, зрители стоят или сидят, оказываясь на минимальном расстоянии от героев — и эта дистанция становится самым серьезным испытанием для участников и свидетелей «До и после».

Пространство, сконструированное Ксенией Перетрухиной, отсылает к музею — точнее, к ритуалу, который сопровождается смотрителем, пускающим внутрь деревянного куба и следящим за тем, чтобы людские потоки равномерно перемещались и не слишком долго стояли в очереди. Сами актеры точно регулируют время, отведенное на исповедь, — в какой-то момент говорят, что устали, или что пора собираться в санаторий, или приглашают в другой раз на чай и печенье, но на сегодня сеанс закончен. Есть в этом что-то церемонное, отрезвляющее: в этот момент понимаешь, что и рассказу, и откровенности наступил конец.

В искренности и гуманистическом порыве авторов «До и после», бережно расставивших драматургию чувств в своем спектакле, заключена половина успеха. Дело не в жалости — все будут старыми, а в том интересе, который был у молодых артистов к «донорам». Пытливом вдвойне, потому что, слушая рассказы о прошлом, они как бы заглядывают в свое будущее: ведь многие из «ветеранов сцены» говорят об искусах профессии и той тревоге, которая будет всегда рядом с тобой после окончания актерского курса. В этом смысле важна именно связь — через театр как общее для тех и этих место, прекрасное и ужасное одновременно. И когда в финале исполнители выносят на руках фотографии своих героев, столкновение с реальным присутствием людей, которых мы только что видели в качестве персонажей, ошарашивает. Этот неизменный «фокус», сопровождающий внедрение документа в театр, всегда эффектен и опасен. Разглядывая черно-белые снимки, невольно думаешь о том, как трудно перешибить подлинное — мастерством, даже и очень хорошо сделанного актерского наблюдения. Поэтому, возможно, лучшие сцены «До и после» — те, в которых молодым актерам удается нащупать живую связь со своим собеседником и ощутить ее прямо на наших глазах, здесь и сейчас.