Можно ли поставить классическую оперетту меньше, чем за неделю? Или хотя бы создать сценический набросок будущего спектакля за столь непродолжительный срок? Оказывается, можно. Во всяком случае, это удалось режиссеру Елизавете Бондарь в волжском Энгельсе, где в рамках программы по поддержке театров малых городов России Театр Наций провел необычную творческую лабораторию. Уникальность акции в том, что местом ее действия стал не драматический театр, а музыкальный, не привыкший к спринтерским рывкам: выпуск спектакля, пусть даже в формате эскиза, за пять дней.

Руководство Саратовской областной музкомедии на подобную авантюру, однако, решилось. И даже подключило к эксперименту балетную труппу, с которой хореог-раф и педагог Школы-студии МХАТ Ирина Галушкина подготовила эскиз танцевального спектакля в малопривычной для танцовщиков театра оперетты технике contemporary dance.

Опытная Елизавета Бондарь (ученица Дмитрия Бертмана) показала изящный остроумный эскиз оперетты Жака Оффенбаха “Званый вечер с итальянцами”. Главного героя, амбициозного буржуа, мечтающего войти в высшее общество, она превратила в бывшего мафиози, предпослав спектаклю пролог, не оставляющий сомнений насчет источников богатства персонажа. Желая прослыть меценатом, Шуфлери (Александр Фатеев) решил устроить званый вечер с участием трио итальянских певцов, в последний момент – когда приглашения уже были разосланы – сообщивших, что прийти не смогут. И тогда решительная дочь героя Эрнестина (Оксана Колчина) нашла способ спасти находящуюся под угрозой репутацию отца. Она предложила своими силами (папа, она сама и ее возлюбленный бедный композитор Бонифас) изобразить выступ-ление знаменитых артистов.

Благо в самом материале заложен принцип “театра в театре”, Бондарь, акцентирующая тему творчества, вывела на сцену оркестр, из него из-за частых опозданий увольняют Бонифаса. Ноты опусов этого непризнанного гения находит уволивший его дирижер и предлагает ему контракт в оперном театре. Счастливый опереточный финал с воссоединением влюбленных тут обретает новый аспект – победа творчества над театральной замшелостью. А присутствие в спектакле реального дирижера Валерия Брятко как активного действующего лица (он даже апеллирует к залу) переводит действие в иной регистр. Игра в театр становится тотальной, вовлекая в свое поле зрителей и делая их соучастниками мистификации с итальянцами, которую, разумеется, не удается распознать гостям героя, таким же нуворишам, как и он сам.

В основе эскиза Ирины Галушкиной – новелла Борхеса “Дом Астерия”, написанная как монолог об одиночестве Минотавра. Тему лабиринта, в который заключен мифологический герой, хореограф, подобно нити Ариадны, проводит через весь спектакль, начинающийся в фойе, где исполнители, возникающие среди публики, читают коротенькую новеллу Борхеса. Потом по затемненному закулисью публику увлекают на сцену, там хаотично разбросаны места зрителей, на протяжении действия их неоднократно пересаживают, словно водя по лабиринту. Хореограф точно выстроила танцовщикам графику перемещений, в них резонирует тема блуждания по закоулкам, в том числе, по закоулкам души. Исполнители выступают то единым ансамблем, то разбиваются на группы или пары; движения то стремительны, то замедлены. В композиционном центре – поединок Астерия (Юрий Костыря) и убившего его Тесея (Дмитрий Кочкуров), появляющегося у Борхеса только в последней фразе. При том, что у обоих солистов своя танцевальная партитура, кажется, что они связаны единой кровеносной системой. Движения первого откликаются в пластике второго и наоборот. Они – альтер эго друг друга, что заставляет задуматься: кто же настоящий пленник лабиринта собственного сознания – Минотавр или сразивший его Тесей.

Третий эскиз по повести А.И.Солженицына “Матренин двор” подготовил Георгий Цнобиладзе со студентами Театрального института Саратовской консерватории, что придало лаборатории полижанровый характер. Работая с целым курсом, режиссер постарался представить каждого в этой живописной и горькой фреске, с бытовыми зарисовками и символическими сценами, печальными распевами и пьяным весельем, пестрыми характерами и точно схваченным говорком. Действие проступает из темноты с шумом поезда, на котором герой (постановщик не стал идентифицировать его с автором) приезжает в деревню, и заканчивается тоже отзвуком удаляющегося состава, в перестуке колес угадывается метафора отъезда Солженицына в эмиграцию. Этот дорожный ритм, который как чечетку отбивают исполнители, нагнетает тревожную атмосферу, оборачивающуюся трагической гибелью Матрены. Если в рассказе Солженицына мы узнаем героиню через отношение жителей деревни, то в работе Цнобиладзе – все наоборот. Через судьбу Матрены мы узнаем деревню, дающую впечатляющий образ России, покорной и блажной, терпеливой и загульной, сердобольной и жестокой, мудрой и безбашенной, такой, какой она и предстает в прозе Солженицына.