Премьера состоялась в феврале 2007 года

Спектакль на сцене Театра Наций – 16 февраля 2008 года в рамках проекта "Сезоны Иванова"

Драма "Иванов" имеет очень непростую сценическую судьбу, поэтому невозможно не оценить отвагу Тульского театра кукол и его режиссёра О. Трусова, предложившего свою версию пьесы, где сложные драматургические задачи решаются условными средствами.

Впрочем, и на традиционный кукольный спектакль эта работа не похожа. По задумке режиссёра, "играют" здесь куклы в рост человека, причём управляет каждой куклой, как правило, один актёр. "Это невозможно!" скажете вы. И ошибётесь.

Правда, чтобы невозможное стало возможным, используется один "секретный" приём. Он создаёт, на первый взгляд, инородный в реалистическом театре Чехова эффект условности и "остранения", но не вызывает ощущения ненатуральности происходящего.

В спектакле использована музыка Эдуарда Артемьева, оформил постановку московский театральный художник Иван Миляев.

"Режиссеру Тульского театра кукол Олегу Трусову пришла неожиданная идея поставить пьесу "Иванов", причем участвовать в спектакле должны были как люди, так и куклы. Это должно было подчеркнуть несовместимость двух миров: живого – олицетворенного Ивановым, и кукольно-карикатурного – воплощенного остальными. Я до этого не работал в кукольном театре, и меня эта идея приводила в трепет.

Было ясно, что надо очень точно понять – кто такой Иванов сегодня. Он – другой, не такой как все, но какой? Я стал искать зацепки в «биографии героя», сведения о его профессии. К сожалению, у автора есть только высказывания о том, что он много работал, пытался что-то изменить, улучшить. Тут-то и возникла идея представить Иванова неким Кулибиным, Сикорским, Чижевским, т.е. "Левшой", изобретателем – человеком, опередившим свое время, и, конечно, не понятым окружающими. Россия богата на таких талантливых людей, и часто они воспринимаются юродивыми и чудаками, но без них не будет прогресса, не будет искусства. Наши куклы передвигаются в спектакле каждая на своем движущемся средстве – это или одноколесный велосипед у Боркина, или старинный автомобиль Бабакиной, шутейные лошадки и велосипеды, которые в определенный момент становятся частями карусели, говорящей о бесконечном и бессмысленном движении по кругу".

Иван Миляев, художник спектакля

"Инженерный" Иванов – непонятый современниками изобретатель (в какой-то момент в качестве ружья, которое не стреляет, на сцене появляется его "изобретение" – что-то с крылышками птеродактиля и карлсоновским пропеллером) – логически, конечно, не тянет на правдоподобие. Вряд ли кому доводилось слышать о заскучавшем изобретателе, опередившем свое время, – не тот это народец. Это все из области крушений теорий и верований. В финале линза показывает триумф будущего – стремительно взлетающие лайнеры и ракеты. Если не придираться к формальной логике, "Иванов" кукольный получился утешительным. Внятным и нескучным". Светлана Полякова, Gazeta.ru

"Сами по себе куклы великолепны. Да и картинка весьма изысканна: за каждой куклой, словно душа, стоит актер в белой одежде – мужчины в костюмах и шляпах, женщины в блузках и длинных юбках по моде конца позапрошлого века. Бабакина (ею управляет Юлия Бороздина) – смешливая, голосистая дама в огромной шляпе и роскошном платье, передвигающаяся (единственная) на автомобиле. Или Лебедева (Екатерина Прокопьева) – с поджатыми губами, с аккуратно сооруженным пучком ловко лавирует между остальными на кресле с колесиками и отовсюду делает выговоры мужу.

Сам Лебедев (Сергей Буряков) вообще неожиданно оказывается самым ярким персонажем. Тайно от жены (и очень уморительно) он глушит водку стаканами, которые ему поставляют из-за кулис, и занюхивает ее веточкой из декорации. Трогательно пытается рассказать Иванову смысл жизни ("Все просто"), ради чего даже на время оживает: актер отходит от куклы и сам принимается доказывать, что сапоги черные, а снег – белый. По-отечески, очень искренне и неуклюже, утешает дочь". Юлия Черникова, Утро.ru

"Прямое столкновение двух миров – мира "неодушевлённого" (что в данном случае весьма условное определение: исполнители, сопровождающие своих героев, выражаясь на профессиональном языке, "в живом плане", дополнительно играют именно души, пускай закостеневшие, но не вконец утратившие томительной тоски) и мира людей из плоти и крови (сам Иванов, Сарра, Саша) – высекает сноп мизансценических находок и культурологических проблесков. Цепь ассоциаций – от древних обрядовых действ до великой толстовской сказки о деревянном мальчике – выстраивается сама собой". А.В., Литературная газета