Один из самых актуальных режиссеров, автор фильма «Дзифт» и шоковых театральных постановок рассказал корреспонденту Infox.ru о том, куда подевался жанр трагедии и чем интересны русские артисты.

Лауреат ММКФ-2008 (за снятый в жанре социалистического нуара «Дзифт»), выпустивший в 2010 году в московском Театре наций громоподобный «Метод Грёнхольма», вновь репетирует в Москве. Его спектакль «Киллер Джо» станет первой премьерой нового года.

38-летний Явор Гырдев родился и учился в социалистической Болгарии. Диплом режиссера получил одновременно со званием магистра философии. Он умеет превращать любую постановку в детектив, а актеров и зрителей -- в подопытных кроликов. Это он первым открыл нам Мартина Макдонаха. В спектакле по пьесе «Человек-подушка» публику от сцены отделяла стеклянная стена, за которой следователи били ни в чем неповинного человека так, что хотелось вмешаться. А в "Методе Гренхольма" Гырдев инсценировал собеседование при приеме на работу, которое напоминало изощренную пытку. Теперь он выпускает в Театре наций черную комедию «Киллер Джо». Ее автор – малоизвестный у нас американец Трейси Леттс, лауреат Пулитцеровской премии и премии «Тони».

-- Вы уже почти год в Москве, даже акцент почти пропал.

-- Учитывая все мои переезды, я прожил тут всего пять месяцев и не скажу, что мне уже все ясно в смысле российского культурного контекста. Наоборот, мое любопытство становится еще больше. Даже жаль, что мое общение ограничено кино- и театральной средой.

-- Наш театр считается достаточно косным, отсталым...

-- Я противник обобщений. Не стоит говорить о русском кино или русском театре как о целом. У вас есть рутинный театр, но есть и современный. Вот, скажем, болгарская театральная культура тоже консервативна. У нас та же проблема – очень тяжело происходит смена поколений. Но нашим молодым режиссерам куда труднее: спроса на их профессию нет, а господдержка театров все меньше. Перестать зависеть от государства можно только одним способом: став коммерческим. Вот у нас и происходит радикальная коммерциализация.

-- Про ваш спектакль «Метод Гренхольма» кто-то написал, что это отлично сделанный коммерческий спектакль.

-- Да, коммерческий театр может быть и таким. Все зависит от стандартов. А вообще, разницу между коммерческим и некоммерческим театром сейчас не так легко определить. Меня это занимает, поскольку я интересуюсь взаимодействием поп-культуры и высокого искусства. И знаете, что я вам скажу: граница между ними уже почти не просматривается.

-- Это хорошо или плохо?

-- Это неизбежно.

-- Вы предпочитаете ставить триллеры, потому что этот жанр -- на стыке высокого и низкого?

-- Я люблю пьесы, в которых острый сюжет сочетается с не менее острыми моральными проблемами. Когда перед героями стоит необходимость морального выбора, рождается очень интересный тип триллера, в котором есть этическое измерение. В пьесе Трейси Леттса «Киллер Джо» оно есть.

-- Хорошее этическое измерение: сын с отцом задумали убить мать.

-- Это пьеса о том, совместима ли глупость с моралью. Когда мы говорим о совести, речь обычно идет о возвышенных персонажах, у которых есть четкая мораль или религиозное сознание. А как насчет тупых и ограниченных? В «Киллере Джо» действуют персонажи, у которых нет ни интеллектуальных, ни духовных сил, чтобы осознать свою вину. И тут открывается потрясающая вещь: чувство вины срабатывает даже тогда, когда люди не подозревают, что оно у них есть. Отец (его сыграет актер Андрей Фомин) и сын (Александр Новин) решили убить маму, чтобы воспользоваться ее страховкой. По закону страховку должна получить дочь (Юлия Пересильд), но она несовершеннолетняя и немного не в себе, так что отец ее опекун. Они с сыном наняли киллера (он же по совместительству и коп), пообещав заплатить из той суммы, которую получат после убийства. Все вроде удается, но потом с героями происходит что-то, что ведет их к самоуничтожению.

-- Выходит, древние греки были правы: существуют эринии -- богини возмездия, которые не дают покоя убийцам?

-- Похоже, что так. Возмездие приходит неведомыми путями, причем приходит к тем, кто о нем и не подозревает. В Америке такие люди, как герои пьесы Трейси Леттса называются «белым мусором» -- «white trash». И действие пьесы происходит в трэш-среде, в фургончике, который нищее семейство нанимает для жилья. Когда перед проблемой морального выбора оказываются такие люди, это смешно и нелепо, но в конце концов и трагично, ведь погибать из-за нелепости куда ужасней, чем по воле рока. Кстати, именно ваш Чехов первым отнял у трагедии пафос, соединив ее с комедией и столкнув смех со страхом и состраданием. В пьесе Трейси Леттса есть этот чеховский след. И еще хочу заметить: Леттс написал своего «Киллера Джо» до «Криминального чтива» Тарантино и до техасских фильмов братьев Коэнов.

-- Как вы выбирали артистов?

-- Все российские фильмы я смотрю до последней строчки в титрах и сразу заношу понравившиеся фамилии в список, который хранится в мобильнике, он у меня уже очень длинный. Могу сказать, что Виталия Хаева, который играет киллера Джо, я впервые увидел в фильме Кирилла Серебренникова «Изображая жертву». Фильм показывали в Софии, я в то время и не помышлял работать в Москве, но фамилию артиста все равно записал...

-- Несчастную мать сыграет Елена Морозова?

-- Нет, что вы, она играет мачеху, а мать с этим семейством давно не живет – она развелась с отцом и оформила дорогую страховку.

-- Так убьют ее все-таки или нет?

-- Мы планируем кошмар по полной программе. Но у нас, как в древнегреческом театре, где убийства происходили за сценой, а потом тела вывозили на специальной тележке и показывали зрителям.

-- В вашем спектакле будет также?

-- В метафорическом смысле – да. По крайней мере, это убийство будет за сценой, а про другие я вам не скажу.

-- А про то, как вам работалось с русскими актерами, скажете?

-- Русские актеры очень талантливы, только концентрация внимания у них происходит медленнее и сохраняется недолго. Но я к этому привык. Мы, болгары, тоже не самые собранные в мире.

-- Кстати, а как сейчас учат болгарских актеров, по-прежнему по системе Станиславского?

-- В основном, да, но не только – приезжают преподаватели из других стран, проводят разные тренинги. Беда в том, что после института актерам некуда идти. Рынок маленький, господдержка все меньше. В кино снимается три-четыре фильма в год, и это, в основном, копродукция. Вот, скажем, прошлой весной я собирался снимать фильм «Цинкограф», по большей части болгарский проект, и он в результате отложился. Не хватило финансов.

-- Отношение к России как к «большому брату» ушло в Болгарии в прошлое?

-- В общем, да. В Болгарии иногда чувствуются антироссийские настроения, но они, в основном, связаны с геополитическими и энергетическими проблемами. В сфере культуры никаких проблем в отношениях, мне кажется, нет.